Здесь представлен архив "Впечатлений"

Перейти на главную страницу "Впечатлений" >>

Поездка в Абхазию

Я давно собиралась поехать в Алахадзе [1] и сделала бы это куда раньше, но было опасение, что Алахадзе больше в природе не существует. А потом услышала, что село стоит, и решила немедленно ехать.

Началось все с интернета. Порыскав на Народе.ру, я отыскала парочку сайтов, посвященных Абхазии. Информацию собрала следующую: санатории там действуют, но пустуют (якобы не из-за цен, а цены ломят дикие), потому что турист не едет. Женщин через границу пускают без проблем, а с мужчин требуют справку о наличии в Абхазии близких родственников. Правда, справка за 100 рублей покупается прямо на границе.

В общем, я решила, что этой информации будет достаточно, нашла приятеля-попутчика и купила билет.

В пятницу вечером мы приземлились в Адлере. Наутро поймали машину до границы. Пока ехали, слушали водилу. Армянин из Абхазии, уехал во время войны, потом вернулся, но жить там не смог и перебрался в РФ. Триста корней мандаринов бросил, дом бросил, все с нуля, да? Наслушались душераздирающего: как у него в 92-м машину «реквизировали» — пришел соседский сын, племянник друга, «на коленях его в детстве держал», ногу из автомата прострелил, машину забрал. Теперь в Таганроге в бандитах ходит, если жив. А после войны жизнь там, говорит, совсем невозможная. Армяне вместе с абхазами грузин убивали, а когда грузины кончились, абхазы — вошедшие во вкус — переключились на остальных. Сидели, слушали, вижу — мой попутчик ехать уже не хочет. Но я твердо решила, что хоть одна поеду, но доберусь.

Граница проходит по реке Псоу. Проезжая часть постепенно становится непроезжей и переходит в базар. Базар тянется до самой загородки — поперек дороги выставлены железные штуки, как в метро, и оставлен тротуар. В проходе стоит здоровый шварценеггер русского образца, грудь колесом, автомат наперевес, челка русая. «Документы», — говорит вяло-строго. А люди идут сплошным потоком, в основном пожилые с торбами, мешками, кулями. У них паспорта почему-то не спрашивают. Пока достаем документы, поток течет мимо нас. Пропускаем, пропускаем, пока военные не говорят раздраженно: «Давайте сюда, до вечера стоять хотите, что ли!». Мы: «Да стоим из вежливости…». Тяжелый взгляд и очень веский негромкий голос: «Они этого слова не понимают». Еще один продолжительный взгляд — на нас, не в развернутые паспорта, как будто мы должны одуматься. Проходим. Дальше — на протяжении метров пятисот — еще четыре или пять кордонов. Паспорта спросили еще раз — кто, абхазы или наши, не разберешь. Наконец, последняя проверка, уже точно абхазская. Спрашивают, куда едем, все очень доброжелательно, «Гагры — хорошее место, почаще приезжайте», взимают по двадцати рублей с носа, выдают каждому по два талона: один — с какого числа мы имеем право пребывать в пределах, другой — «сами впишете день, когда уезжать будете».

Под мостом — забор с колючкой и очень строгого виду ребятки с автоматами древних времен, а со стороны Абхазии — еще и распаханная полоса. И — вереница маршруток. Садимся в Пицундскую. От Алахадзе до границы — километров сорок; с нас просят по 25 рублей, местные платят кто сколько может.

Доехали до поворота на Алахадзыхь, дальше пешком. По улице прямо до моря, а там — постучали в первую калитку, где во дворе люди были. Вышли: старик и девушка. Старик плохо понимал речь, но просек суть; девушка, наоборот, по-русски говорила нормально, но не понимала, что нам нужно. На ее памяти (в этом году школу окончила) туристов в Алахадзе не бывало. А дома-то строили в расчете на отдыхающих — огромные.

Мы предложили платить за комнату 100 рублей в сутки. Нас за эти деньги еще и кормили. Избежать этого не получалось, да и трудно было бы: за продуктами они ездят редко и в город, в Алахадзе есть магазинчик со стиральным порошком и макаронами, все остальное — с огорода, то есть опять же от хозяев. А дополнительных рублей за еду они не брали.

Кажется, для них наши деньги — очень большие. Живых денег они почти не видят, хозяйство натуральное. Деньги нужны для пересечения границы: в РФ их пускают со скрипом и за мелкие взятки на каждом шагу. Хождение имеют только рубли. Местной валюты нет в принципе. Долларовый обмен видела только в пансионате «Самшитовая роща» (комплекс с «евростандартом», построен до войны турками, но так и не был использован).

Местные считают, что выиграли войну с Грузией и к Грузии отношения больше не имеют. Однако никто Абхазию за страну не признает. Полтора года назад Тамара получила российский паспорт (теперь их больше не выдают). Это — главная ценность. Потеряешь — не восстановят. Отсюда бизнес: кража паспортов и требование выкупа. Но у кого родственники в милиции, можно прикупить.

Первое впечатление — поражает пустота. Вокруг — Зона какая-то. Фантастическая красота, жара, тишина — а людей нет. В Алахадзе — пляж пуст. Кое-где можно увидеть загорающую корову: валяется себе на гальке, на волны смотрит. Пляжи очень чистые, вода кристальная — следствие, видимо, отсутствия туристов.

В Пицунде почему-то хуже, грязнее — там народу несколько больше. Все дома отдыха и турбазы в ущельях сожжены, песок завален какой-то ржавой дрянью. Позже, по дороге на Рицу, видели пустое село. Дома стоят, дворы; это брошенная русская деревня.

По дороге в Гагру, если по пляжу, можно видеть перевернутый и уже ржавый танк. Там же остатки какой-то постройки — прямоугольник из бетонных блоков. Одна его сторона изрешечена пулями, в одном месте пробита крупным снарядом. Видимо, ее использовали как прикрытие, отстреливаясь с другой стороны (хотя с другой стороны только море и деваться некуда).

Гагры — пустой город. На пляже в общей сложности видели человек сорок. Часть города, где парк, не разрушена, просто нет никого, а дальше — развалины. Говорят, там долгое время фронт держался. Пустые стены, полуобвалившиеся здания, следы пожарищ. Торчат пустые зубья десятиэтажек. По слухам, некоторые из них заняты — скажем, после войны кто-то один присвоил себе дом, и никто больше там поселиться не может. Без туристов очень хорошо, но есть явные минусы — мало работающих кафе, например. И транспорт: машин мало, бензин дорог. Поймать машину почти невозможно, никто не останавливается. В восемь резко темнеет, и тут же начинается ночь — то есть все закрывается, и встретить людей уже нельзя.

Днем кое-где попадаются люди с винтовками. У наших хозяев дома и винтовка, и карабин. На карабин справка есть, его с войны оставили. Винтарь подпольный. Приходили пару раз с обыском, да «разве ж они найдут!..». В принципе стрелять запрещено, но постреливают. В смысле охоты. Там, пару соседских кошек грохнуть — кур воровали, петушка со зла пристрелить.

Случай. Ночью идем пешком из Пицунды. Стопим машину. Там четверо лиц, разумеется, кавказской национальности, в камуфле, ружья. «Нам бы до Алахадзе». «Садитесь». Едем, водила спрашивает, будем ли «пост» проезжать (будем). «Ну, извини. Тогда мы другой дорогой поедем». Голосуем еще, в машине двое, приличного вида. Один, хозяин ресторана (после передела собственности водители маршруток, хозяева кафе и всего прочего — абхазы; их ненавидят все, они — хозяева жизни. Все — это армяне, потому что больше никого не осталось.), предлагает довезти до самого дома: «у товарищей отдыхающих должны хорошие впечатления остаться». Второй вполголоса первому, стоит ли, дескать. Хозяин ресторана, с глубоким сомнением в голосе: «Заедем! Там, наверное, тоже люди».

Едем на Рицу. Свернули с трассы на дорогу до озера, за поворотом будочка. На ней намалевано «КПП». Поперек дороги — веревка с красными флажками. Из будки выходит молодой человек спортивного вида, в зимнем ночном камуфле. В руках дубина. Водитель заходит в будку, возвращаясь, поясняет. Это пункт сбора денег с машин. Кто эти ребята — черт знает. Знаков различия нет, автоматов не видно. Появились недавно, собирают на дороге деньги. «Я бы тоже мог. Набрал бы лихих ребят и вперед. Да стар, не к лицу». По дороге выясняется, что на сталинской даче этим летом кто-то жил, и на озеро никого не пускали. Видимо, большой бандит, а русский или абхазский — неведомо… — ощущение полного отсутствия власти. Разве что — ГАИ. Да в Пицунде видели солдатиков в камуфляже без оружия около забора с российским флагом — «миротворческий корпус».

Что же такое Абхазия? Этого не знает никто. Вернее, эта земля будущая чья-то, но никак не своя собственная.

Маша Микаэлян
17.09.2002, опубликовано 05.01.2003

Редакция "Народной газеты" оставляет за собой право отказать в публикации рецензий без объяснения причины.
За содержание рецензий "Народная газета" ответственности не несет.

Вверх>>

Архив >>